Содержание:
Дочь смотрителя маяка
Первая мировая война во многом выпала из памяти россиян. О ней знают только профессиональные историки, или люди, интересующиеся темой. Такое положение дел понятно. Революция попыталась стереть память о Великой войне, как называли её в царской России. Большевикам политически выгодно было очернить и искоренить в памяти людей любую информацию о войне, в которой участвовал народ под руководством прежней власти.
«Это была империалистическая бойня» – так говорили пропагандисты коммунистического режима. Формально, информацию о войне не секретили, но в общем доступе её было критически мало. Только в последнее время стали появляться рассказы о подвигах русских людей в Великой войне. В этой статье мы расскажем об удивительной девочке, которая первой на Русском Севере получила боевую награду. Она была дочь смотрителя маяка на мысе Святой Нос.
Маяк на мысе Святой Нос
Маяк на мысе Святой нос (фото: Wikimedia Commons/ Сергей Груздев)
Губа Лопское Становище (фото: Wikimedia Commons/ Глухов Михаил)
Много веков назад поморы на Русском Севере стали выходить в Северный Ледовитый океан. Они называли его Студёное море. Ловили рыбу, ходили на Грумант – так на Руси называли архипелаг Шпицберген – бить морского зверя. Для походов по северным морям разработали два типа мореходных парусных судов – карбасы и лодьи. Лодьи – самые крупные парусные суда Русского Севера допетровской эпохи. Это были палубные трехмачтовые парусники с прямыми парусами водоизмещением до 300 тонн. На них, в случае необходимости, можно было и зазимовать, если не успевали вернуться в родной Архангельск, или Холмогоры. Поскольку судоходство было достаточно интенсивным (по меркам того времени, разумеется), на берегу стали возводить навигационные знаки. Первоначально это были большие кресты в честь Николы – Святого Николая, покровителя мореходов. В XIX веке кресты стали менять на маяки. Одним из самых опасных мест был мыс Святой нос. Поморы часто называли мыс носом, поэтому такое странное название. Мыс Святой Нос находится на западе Кольского полуострова недалеко от гирла (или горло) Белого моря – так поморы называли пролив, соединяющий Белое и Баренцево моря. Место опасное для судоходства. Заканчивающий свой путь Гольфстрим сталкивается здесь с крупными приливами и отливами, характерными для Белого моря. Эти столкновения порождают нешуточные волнения. Поэтому один из самых первых маяков на Севере был установлен именно там – в северной части мыса Святой Нос в районе губы Лопское Становище. В 1828 году была установлена неосвещаемая башня, которая была видна только в светлое время суток. В 1835 году Морское Министерство России приняло решение о строительстве сети маяков на Кольском полуострове и побережье Белого моря. Первый маяк был деревянный, как и сопутствующие строения – дом смотрителя, баня, кладовая. На маяке была установлена световая система с Аргандовыми лампами (особый тип масляных ламп). Маяк начал свою работу 6 ноября 1862 года. Изначально, маяк обслуживали военные – офицер и 6 рядовых. Через 4 года обслуживать маяк стали вольнонаемные. В 1890 году маяк оснастили системой линз Френеля. Для этого пришлось перестроить маячную башню. В 1900 году на маяке установили систему керосино-калильных горелок. Что важно для дальнейшего рассказа – в 1910 году на маяке появилась телефонная связь.
Начало истории. Смотритель маяка Евлампий Багренцев
Появились подробности жестокого убийства 12-летней девочки в Усть-Донецком районе Ростовской области. По версии следствия, к преступлению может быть причастен ее дальний родственник.
Святоноссикий маяк располагается в недоступном месте, поэтому желающих там работать было мало. Штатная численность в 1913 году состояла из 4-х человек: смотрителя и трех служителей. Но на начало 10-х годов ХХ века на маяке работал только один человек – смотритель Евлампий Багренцев. Вместе с ним на маяке проживала и его семья – жена, сын Павел и малолетняя дочь Мария. Положенных по штату трех служителей не было. Служил на маяке Багренцев с 1896 года. Евлампий был хорошим смотрителем. Но с ним приключилась беда – он стал быстро терять зрение. Такая информация, естественно, дошла до руководителей маячной службы, и на маяк прибыла комиссия для прояснения вопроса. К удивлению членов комиссии действительно, полуслепой смотритель образцово справлялся со своими обязанностями. Помогали ему в этом жена и дети. После инспекции все вопросы к Евлампию были сняты, более того, комиссия рекомендовала представить Багренцева за многолетнюю безупречную службу смотрителем маяка к награде.
Наступил 1914 год. 1 августа Российская Империя вступила в Первую мировую войну. Сына смотрителя мобилизовали почти сразу. Жена в июне месяце заболела, и буквально за несколько дней её не стало. Остался Евлампий на маяке с 12 летней дочкой Марией. Единственной надеждой старого смотрителя было то, что война не коснется богом забытого Беломорья. Но он ошибался.
Страны Антанты стали поставлять оружие и боеприпасы в Россию по двум маршрутам – через порт Владивосток и через порты Романов-на-Мурмане (нынешний Мурманск) и Архангельск. Владивосток обеспечивал безопасность поставок, но мощности Транссибирской магистрали не позволяли оперативно доставлять грузы в европейскую часть страны. Кроме этого, время доставки было велико. Романов-на-Мурмане и Архангельск находились в европейской части России, и, самое главное, к ним были проложены железные дороги, что давало возможность оперативной доставки оружия и техники на фронт. Но путь на Русский Север пролегал в европейских водах, и для защиты пароходов от кайзеровского флота в России оперативно была создана Флотилия Северного Ледовитого Океана ФСЛО – прообраз нынешнего Северного флота страны. Она состояла из четырех групп кораблей. Несколько старых военных кораблей были выкуплены Правительством России у Японии. Были мобилизованы все паровые рыболовецкие траулеры. Их вооружали, и они становились тральщиками. В Великобритании и Канаде были куплены ледоколы, ледорез и 7 ледокольных пароходов, а в США – паровые яхты американских миллионеров, которые вооружались и становились посыльными и сторожевыми кораблями. На Севере развернулись активные боевые действия. Начало им положил рейд немецкого вспомогательного крейсера «Метеор», который поставил минное заграждение в горле Белого моря, на которых подорвались пять пароходов. После минных постановок «Метеор» стал рейдером, и потопил еще три судна. Заходили в северные воды и кайзеровские субмарины.
Click here to preview your posts with PRO themes ››
Дочь смотрителя
Кайзеровский вспомогательный крейсер METEOR (фото: Wikimedia Commons)
В условиях войны работы на маяках прибавилось. Кроме выполнения своих прямых обязанностей – зажигать и гасить маяк, включать во время тумана сирену – приходилось заниматься и тем, что сегодня называют боевым управлением. Конечно, решения на выбор курса транспортов во время их движения в российские порты занимались штабные офицеры ФСЛО в Романов-на-Мурмане и Архангельске, но на долю смотрителей маяков выпадала заключительная часть работы. Они своими сигналами с берега, информировали торговые суда о формировании групп для дальнейшего движения, сообщали о российских тральщиках и сторожевых кораблях, которые должны были сопровождать эти группы транспортов, а так же о районах, где возможно выставлены немецкие мины. Кроме этого, они постоянно должны были следить за горизонтом – немецкие рейдеры и подводные лодки могли появиться в любую минуту. Мы уже говорили, что в 1910 году к маяку была проложена телефонная линия, и информация из штаба на маяк и наоборот шла постоянно.
Байден рассказал, что познакомился с 12-летней девочкой, когда ему было 30 лет, чем вызвал резкую критику и недоумение со стороны консервативных американцев.
В 1915 году в архангельском штабе ФСЛО раздался телефонный звонок. Звонили из Петрограда, из Морского Генерального штаба. Питерские адмиралы интересовались судьбой одного английского грузового парохода, перевозившего особо ценный груз. По графику движения он уже два дня должен был находиться в порту Архангельска, но почему-то опаздывал. Перед архангельским штабом была поставлена задача – выяснить, где находится пароход. Штабной офицер стал звонить на Святой Нос – все пароходы, идущие в Белое море, должны были проходить мимо маяка. На звонок ответил детский голос: «Святой Нос слушает». Офицер, только что получивший накачку из Петрограда, стал кричать в трубку, требуя смотрителя маяка. Но девочка, не обращая внимания на крик, доложила: «Я Маруся Багренцева, дочь смотрителя. Отец сильно болен». Штабной офицер был опытным моряком, и прекрасно понимал последствие болезни смотрителя на Святом Носе. Навигация вдоль Терского берега оказывалась под угрозой. На всякий случай, он попросил девочку посмотреть, находится ли в море английский пароход. Та обещала перезвонить. Через 20 минут со Святого Носа последовал доклад: «Святой Нос доносит. Пароход прибыл вчера в 22-00. с ним на рейде стоят следующие суда…..Орловский маяк сообщил, что к ним идет первая группа тральщиков. Завтра караван начнет движение в Архангельск. Святой Нос. Телефонограмма окончена». На маяк был направлен врач, а пока он добирался по тундре, девочка чётко выполняла все обязанности смотрителя маяка, не уступая взрослому человеку. Возраст Маруси на тот момент был (по разным источникам в Интернете) был 11 или 12 лет.
Серебряная Георгиевская медаль (фото: Wikimedia Commons/ Vissarion)
Через неделю на маяк добрались врач, сменный смотритель маяка и офицер связи флота. Но помощь не требовалась – Мария Багренцева справлялась со всеми обязанностями смотрителя маяка в военное время. Врач оказал помощь её отцу. Было принято решения смотрителя маяка на мысе Святой Нос не менять. Архангельский штаб доложил обо всем в Петроград. Вскоре оттуда пришел приказ: «В воздаяние отличной доблести, спокойствия и редкого добросовестного отношения к службе в тяжелых обстоятельствах военного времени девица Мария Багренцева награждается серебряной Георгиевской медалью 4-й степени». Это был первый случай награждения боевой медалью на всем Беломорье. Евлампий Багренцев был отправлен в отставку по состоянию здоровья, однако, ему полностью сохранили жалованье – за безупречную службу и примерное воспитание дочери.
Заключение
О её дальнейшей судьбе ничего не известно. В 1917 году вернулся с войны сын Павел. Он сменил отца и стал смотрителем Святоноского маяка. Евлампий умер в 1918 году. Вся эта история стала известна только в 1964 году. В журнале белой эмиграции «Военная быль» в номере 69 была рассказана эта история. Статья подписана Н.Скрябин. Кто это – неизвестно.
Маяк на мысе Святой Нос продолжает свою работу по обеспечению безопасного судоходства в северных морях. В 1917 году на нем заменили фонарное сооружение и осветительный газокалильный аппарат, а в конце 30-х годов ХХ века маяк перешел на электрическое освещение. В наши дни на маяке работают 7 человек, установлены солнечные батареи и современная оптика. Его свет виден на 8 морских миль – около 15 км.